Питание в СССР 

Краткое содержание мифа

Примеры использования

Действительность

Прежде всего попытаемся обратиться к реальной статистике продовольственного потребления на территории СССР в период до и после распада. Здесь и далее мы пользуемся статистикой Продовольственной и Сельскохозяйственной Организации ООН (ПСХО), которая ведет учет производства и потребления сельскохозяйственной продукции во всем мире. Это удобно хоть в том смысле, что ПСХО использует общий стандарт учета продуктов, масса которых вычисляется на основе первичных данных статистики без учета национальной специфики отражения в справочниках. Эволюция стандарта представления данных ПСХО в рассматриваемый период времени – минимальна.

Ниже представлены данные о потреблении советским и постсоветским гражданином продуктов: общей их калорийности, а также массы потребленного мяса и молока.

Используются данные только о потреблении мяса животных. Молочные продукты без учета масла. ²⁾

Как видно из приведенной таблицы ситуация складывалась совершенно обратным мифу образом. В период распада страны и экономических реформ питание населения значительно ухудшилось: общая калорийность питания снизилась на 15% за 5 лет реформ, животных продуктов питания, важнейших с точки зрения получения организмом белков – на 30%, потребление мяса животных – на 37%, молочных продуктов – на 31%.

Корень миф в воспоминаниях о кризисном периоде конца советской эры конце 1990 – 1991-м годе, когда из-за роста сепаратизма и разрушения экономических связей были нарушены сложившиеся системы торговли. Нельзя сказать, что продукты исчезли в стране, просто их распространения резко осложнилось по политическим причинам. Именно это вызвало 10% спад потребления в 1991-м.

За последующие годы реформ радикально изменилось не только абсолютное потребление, но и место страны в мире по уровню питания. Вот сравнительные данные и потреблении мяса в ряде цивилизованных стран в 1990 и 2002 годах (кг. в год).

Подобная ситуация была характерна не только для столицы и Центральной России. Современные исследования потребления на советском Урале дают схожую картину ³⁾. Проверка данных об уровне продовольственного потребления по внутренним партийным документам ряда областей дает не худушую картину, чем статистика ООН⁴⁾.

Информация об ухудшившемся питании вполне соответствует другим данным о потреблении в современной России. В частности отчетам военных комиссариатов о состоянии проходящих комиссию призывников. Как сообщают СМИ: «Начальник Центральной военно-врачебной комиссии Минобороны генерал-майор медслужбы Валерий Куликов заявил, что в ходе весеннего призыва 2006 года более 40 тыс. призывников получили отсрочки от военной службы из-за дефицита массы тела. «Призывники с пониженной или недостаточной массой тела сейчас становятся проблемой номер один для всех регионов России. Посудите сами, только в ходе нынешнего весеннего призыва 41 тыс. призывников из-за дефицита массы тела или другими словами из-за хронического недоедания получили отсрочки от службы в армии. Это более, чем 30% от общего числа тех 125,5 тыс. новобранцев, которые призываются весной на службу»»⁵⁾.

Практически ту же информацию дают и социологические исследования, проводящиеся в России: «21% россиян ответили, что за последние 12 месяцев им иногда приходилось недоедать. Каждый третий житель Дальневосточного федерального округа (31%) сказал об этом - это самый высокий показатель по выборке. В крупных городах с населением от 500 тысяч до 1 миллиона человек респонденты также часто говорили о недоедании - 26% опрошенных иногда испытывали голод. … Таким образом, российские результаты опроса по проблеме голода и недоедания - 30% - соотносимы с данными, полученными в таких странах, как Никарагуа - 33%, Пакистан - 32% и Гана - 32%»⁶⁾.

В других странах СНГ ситуация не лучше. По данным экспертов ПСХО «от 20 до 40% населения в странах СНГ в настоящее время голодают»⁷⁾.

Именно это неравномерное распределение продуктов объясняет феномен современных «полных прилавков», к которому апеллируют апологеты реформ. В настоящей момент почти треть населения из-за нехватки финансовых средств ограничивает себя в питании, что пагубно сказывается даже на состоянии здоровья подрастающего поколения, которое в рамках существующих традиций является объектом наибольшей заботы в семье. Попросту говоря население не может скупить продукты, выставляемые на продажу, что ликвидирует возможность дефицита, очередей и проблемы «доставания» продовольственных товаров.
В советское время из-за субсидируемых государством цен спрос был крайне высок, из-за того что доходы населения опережали рост производства⁸⁾. В рамках социальной поддержки населения в СССР производилось систематическое повышение доходов граждан, причем рост денежной массы часто опережал рост реального производства: в 1960-1970-е годы вдвое, в период перестройки – втрое⁹⁾.

Баланс и ликвидацию очередей можно было обеспечить либо резким повышением цен, которое превысило бы рост доходов населения, либо введением карточной системы и нормированного распространения продовольствия, т.е. с помощью директивного или экономического ограничения потребления. Отказ от этого можно объяснить как прямым страхом советского руководства перед народным недовольством, так и сознательным выбором в пользу неудобств связанных с торговым дефицитом, а не снижения потребления.

Последнее решение в какой-то мере было отражением объективной позиции народа, что можно оценить по нижеприведенным данным. Как минимум теоретически у любого гражданина СССР был выбор: приобретать продукты по «магазинным» ценам, субсидируемым государством, в обстановке блата и очередей, либо приобретать продовольствия на через систему потребительской кооперации или непосредственно на колхозных рынках, где цены к концу советского периоды были в 2,57 раза выше чем в государственной торговле. По данным социологических исследований 1980-х годов 35% жителей областных центров покупали еду на рынках, 37% - в потребительской кооперации ¹⁰⁾.

Позволю себе привести воспоминания современника: «Начиная с 1979 года, когда мне исполнилось семь лет, мама регулярно брала меня с собой на Бутырский колхозный рынок. Рыночные ряды с продуктовым изобилием производили сильное впечатление. Как сейчас помню парное мясо по 3—5 рублей за килограмм, картошку по 20 копеек, ананасы и арбузы среди зимы… Мед мы из года в год покупали у старовера из Псковской области, зелень — всегда у одних и тех же грузинок: майоран, эстрагон, базилик, шнит-лук, чабрец, черемша; если мама набирала у них товара рубля на два—три, торговки выдавали мне в подарок свечку чурчхелы. Овощи мы брали у бабушки из подмосковной Икши, молочные продукты — у волоколамского старичка»¹¹⁾.

Однако по данным социологов: «Чем выше был уровень среднедушевого совокупного дохода семьи, тем больше мясных продуктов она покупала в государственных магазинах…»¹²⁾. Т.е. несмотря на материальные возможности многие жители СССР совершали сознательный выбор в пользу экономии денег, связанный однако со стрессом и потерей времени в очередях.

Правильность советского выбора в пользу неконтролируемого потребления не представляется очевидной. Наравне с дефицитом, проблемой очередей и черного рынка эта политика порождала необходимость в постоянном увеличении производства продуктов питания. В условиях России важным ограничением на этом пути становится холодный климат, который ставит жесткие рамки в проведении сельскохозяйственных работ¹³⁾ и требует повышенных кормов для домашних животных¹⁴⁾. В этих условиях возник жестко осуждаемый современной публицистикой экспорт зерна в СССР, производимый за счет роста экспорта товаров, чье производство менее ограничено климатом (машины, электроэнергия, продукция химической промышленности).

Однако несмотря на перечисленные трудность для анализа отрицательных и позитивных черт советского прошлого важным является осознание факта, что уровень питания в СССР был очень неплохим по международным меркам и значительно превосходил современный.